Жизнь
давно уже перевалила на вторую половину, и он
частенько стал задумываться над тем, как все
случится. Наверное, это было возрастное. Он, в
принципе, и не обращал особого внимания на такие
мысли. Дети уже выросли и
обзавелись собственными семьями, жена уверенно
вела хозяйство и стала самостоятельной. Еще
десять лет назад, когда они только эмигрировали,
она была беспомощной, но, постепенно выучив язык
и приспособившись к местным условиям, а женщины
это делают гораздо быстрее мужчин, подняла
голову. Нет, они не
ссорились и не упрекали друг друга по мелочам, но
в душе он знал, что она считала его неудачником и,
возможно, хотела бы теперь развязаться с ним. Но
прожитые вместе годы, дети и внуки не позволяют
так просто взять да сказать: «Извини, я хочу
пожить одна. Для себя». Он понимал это. Приличную
пенсию они себе так и не заработали, но кое-какие
накопления на старость были, хотя на двоих было
все же маловато.
Свою
затею с лодкой, или, как он представлял ее
друзьям, яхтой, он задумал давно. Это будет
последнее приключение в его жизни. Исподволь он
обстоятельно изучил все аспекты дела. Во-первых,
он завел кое-какие знакомства в яхт-клубе, где над
ним смеялись, но терпели. Постепенно он освоил
управление парусом и даже сдал на права
управления маломерными парусными судами. Год
назад буквально задарма он арендовал на берегу
сарайчик и начал свозить туда остатки деталей
яхт, остающихся от ремонтов в яхт-клубе, просто
найденные в городе на различных стройках и
свалках доски, трубки, стекло... Постепенно
накопилась приличная гора, и он решил, что можно
начать что-то строить. Вечерами он уходил из дома
в яхт-клуб, но на самом деле, зайдя туда и выпив
там чашку кофе, он бодрым шагом шел на свою верфь
и строгал, пилил, подгонял. За год из бесформенной
горы остатков стройматериалов получилось нечто,
что с некоторым допущением можно было назвать
корабликом. Нет-нет, на яхту это не тянуло, это
было нечто среднее между лодкой под парусом, но
имеющей кубрик, и еще чем-то не попадающим под
классификацию регистра. Зарегистрировать это
официальным путем было делом бесперспективным.
Но поскольку он уже не один год мозолил всем
глаза в яхт-клубе и выпил с нужными людьми,
которых определил для себя заранее, не один литр
джина… то вопрос решился положительно. Нарекли
его детище «Искателем». Полгода он постепенно,
день за днем, экономя на многом, собирал консервы,
одежду и прочее по составленному списку. Наконец
«Искатель» был укомплектован и наступал самый
неприятный пункт его плана – разговор с женой. В
принципе, он был почти уверен, что она не будет
против, но в душе каждого человека всегда таится
надежда, что он кому-то нужен настолько, что...
Он не стал
ей говорить про «Искатель» и свои планы, сказал
только, что хочет съездить на родину, повидать
друзей и пожить у них. Слушая ее вялые просьбы не
уезжать, он еще более укрепился во мнении, что
пора. За неделю он
переоформил на нее все, что у них было, и теперь
фактически у него ничего не было. Они сидели в
маленьком кафе – это он настоял зайти и поесть
мороженого именно здесь. Когда они только
приехали в этот город, именно в этом кафе они
первый раз ели мороженое и строили планы на
жизнь. «Знаешь, – сказал он, – я еду сегодня, – и,
помолчав, добавил: – Сейчас». Она вздрогнула и
спросила: «Почему именно сейчас?» Он пожал плечами. Какая,
собственно, разница, сегодня или завтра? Но вслух
сказал: «Я так решил». И, поднявшись, неловко
поцеловав ее, пошел прочь. Обернувшись, он увидел, как
она сидела и плакала. На мгновение ему стало ее
жалко, но он взял себя в руки и направился к
берегу. Проверив, все ли в порядке, он закрыл
сарай на ключ и отчалил к яхт-клубу.
Пришвартовавшись, он отдал ключ сторожу,
попросив его передать ключ хозяину сарая.
Поднявшись на второй этаж клуба, в буфет, он
заказал шампанское на причал и пригласил по
громкой связи всех присутствующих в клубе – на
отплытие. Узнав, что он отплывает на своем
«Искателе» прямо сейчас, вокруг света, все были
шокированы. Его всерьез никто
и не воспринимал. Однако приличия были соблюдены,
и все выпили по бокалу. Буфетчик отказался брать
у него деньги, сказав, что угощает яхт-клуб.
Грянула «Славянка», кассету с которой он передал
буфетчику вместе с заказом шампанского, и он,
встряхнувшись, начал прощаться. Пожал
провожающим руки, он вбежал на «Искатель» и стал
суетливо отчаливать. На берегу все стояли молча,
не произнося ни слова, а затем понурив голову
начали расходиться. Отплыв так, что ему уже не
было слышно «Славянки», он почувствовал, что
слезы начали катиться по его лицу, но он не стал
их сдерживать.
Он шел уже
третий день, ветер был попутный, идти было легко.
Освоившись с одиночеством, он даже нашел в нем
некое удовольствие. Океанские волны
перекатывались под «Искателем», который в ответ
скрипел и постанывал.
«Интересно,
– раздумывал он, – выдержит моя любительская
сварка и сборка или нет?» Хуже всего было ночью,
когда он шел спать. Даже с опущенным парусом, но
без управления «Искатель» швыряло как щепку, с
бока на бок. Но не спать тоже было нельзя. Каждый
раз, задраив наглухо рубку и пристегнувшись к
постели ремнями, он пытался заснуть. Сны долго не
шли в голову, но постепенно природа брала свое, и
он видел удивительные картины. Мозаика сна
вообще вещь непостижимая, а здесь количество
осколков, составляющих полотно сна, дробилось до
бесконечности, и сюжеты были один причудливее
другого. Изредка дедовскими методами он примерно
определял свое местонахождение. Для его плавания
было, в принципе, все равно, в какую конечную
точку идти, и идти ли вообще. Можно было все
сделать и проще, и тогда акулы или еще кто-то из
тварей, промышлявших в здешних водах, ждали бы
закуску не так долго, но это было бы похоже на
самоубийство, а этого он точно не хотел. «Только в
борьбе», – часто повторял он себе. Несколько раз
у него начинало ныть сердце и болела голова. Но он только
усмехался и подбадривал болезни: «Ну
давайте-давайте, плевал я на вас». Отмечать
календарь он отказался с самого начала и не знал,
сколько он плывет, единственное, что он четко
отслеживал, так это намеченный ранее курс, по
компасу.
Куда плыть
было делом неважным, а отсутствие цели буквально
добивало его. В душе он сладострастно ждал шторм.
Конечно, он понимал, что первый в его жизни шторм
почти стопроцентно будет и последним, но все же
ждал его, и ждал с затаенной надеждой. Пора было
ставить точку. Иногда он слушал радио, эту
последнюю ниточку, связывавшую его с другими
людьми. Ком встал у него в горле, когда он услышал
о «Маргарите». Это был добротный пятибалльный
ураган. Вот это, ну слава Б-гу. Несмотря
на то что еще был день, он снял парус и, убрав с
палубы практически все, что могло быть сорвано
или смыто, пошел спать. Уснул сразу, сон был
причудлив, но он так и не понял его смысла.
Проснувшись, увидел в иллюминатор, что потемнело.
«Искатель» швыряло как пушинку, и ветер дул резкий. Став за штурвал и
выровняв нос, перпендикулярно волне, он стал
ждать. «Маргарита» не заставила себя долго ждать.
Волны были так велики, что ему казалось, что
облака где-то рядом. Все вокруг гудело и стонало.
Несколько раз он слышал, как в кубрике
«Искателя», что-то с треском ломалось, но отойти
от руля он не мог. Сколько продолжалось это
светопреставление, он не знал.
Очнувшись, он почувствовал, что просто висит
на ремнях, которыми привязал себя, чтобы его не
смыло. «Искатель» покачивался на небольшой
волне, в кубрике было порядком воды. Течь, или
затекла через верх? – лениво подумал он, но,
будучи не в силах разбираться, еле доплелся до
своего лежака и, пристегнувшись, упал в бездну.
Последнее,
что ему снилось, – это река, огибающая большую
гору, по которой он плыл на лодке, опустив руки в
воду. Прикосновение прохладной воды вывело его в
реальность, и он проснулся. «Искатель» продолжал
прыгать по мелким волнам как кузнечик, и вода,
залившая добрую половину кубрика, с шумом
переливалась от борта к борту. Еле отстегнувшись
и встав по пояс в воду, он выглянул через передний
иллюминатор на палубу. Палуба была порядком
потрепана, но внешне выглядела целой, руль тоже
выглядел целым. Включив фонарь, батарейки
которого он берег на крайний случай, он начал
осматривать кубрик. Не найдя пробоины, он достал
законсервированную на этот случай небольшую
бензиновую помпу и залил в нее бензин из
канистры, жестко прикрепленной к борту. Помпа,
почихав, завелась, и через полчаса кубрик был уже
относительно сухим. Он еще раз проверил, нет ли
течи. Убедившись в целости корпуса, он снова
законсервировал помпу, предварительно слив из
нее бензин, а затем выбрался на палубу. Почти
штиль, удивился он. И небо чистое. Немного
подумав, он понял, что, очевидно, это центр
урагана – его глаз. Поежившись, он начал снова
осматривать «Искатель», устраняя мелкие поломки.
Устроившись на палубе, он плотно поел и, подумав,
выпил вина. Пока штиль, нужно поспать, решил он, и,
пристегнувшись, сразу уснул.
Он увидел
сад и Его, шедшего к нему навстречу. Они сели на
скамейку, и он услышал тот вопрос, который все
время мучил его: «Ты готов?» Внутри его все
сжалось, он подумал о детях, даже о жене, но
усталость бороться уже сидела в нем мощным
противовесом прошлому. «Я не знаю, – ответил он,
не узнавая своего голоса. – Ты Сам реши, а я буду
бороться до конца». «Искатель» снова начало
швырять, и, очнувшись, он понял, что выходит из
эпицентра шторма. Наскоро перекусив, он глотнул
вина и занял место у руля.
Пусть это будет
самый прекрасный день моей борьбы и всей моей
жизни, решил он, и на душе у него стало легко.
С детства
он любил читать всякую оккультную муру, но и
повзрослев, с удовольствием читал про
полтергейста, летающие тарелки и телекинез.
Только сейчас, отчетливо поняв, что жизнь
подходит к финишу, ему страстно захотелось этого
нечто, о чем он столько раз читал, слышал или
видел по телевизору. Он начал подбирать
информацию, благо библиотека была бесплатной, а
интернет под рукой, и довольно скоро узнал все,
что хотел, чтобы спланировать финишный отрезок
жизни.
Занятия
альпинизмом, да еще в его возрасте, – вещь
нелегкая, но он и не собирался в чемпионы.
Методично осваивая приемы восхождения, в конце
концов получил свой сертификат. «Заграничный
паспорт, минимум туристического снаряжения и
деньги на билет в один конец – вот и все затраты»,
– с удовлетворением прикинул он. Разговаривать с
женой и детьми на эту тему ему совсем не хотелось,
он решил написать им. Зайдя с утра к адвокату,
обслуживающему время от времени их семью, он
переоформил все на нее и оставил всем письма. По
тому, как стряпчий посмотрел на него, он понял,
что тот подумал. «Да нет, я просто уезжаю, надолго,
вот и все», – выдавил он из себя и, не
оборачиваясь, вышел из офиса.
Полет был
спокойный, и, выйдя из самолета, он с
удовлетворением увидел снежные шапки гор. Где-то
там и была конечная цель его путешествия – там
жили монахи, которых он хотел посетить. Тибет не
игрушка, это он понимал. Вспомнив,
как получал через посольство разрешение властей
на посещение монастыря, усмехнулся:
«Ну-ну, давай, филолог-фольклорист, вперед».
Закупки продовольствия и снаряжения он проделал
молниеносно, благо покупать надо было все в один
конец маршрута. Шел долго, где монастырь точно
никто не знал, а может быть, не хотел говорить, все
только указывали рукой примерное направление. На
одном из плато стояло строение, где
действительно жили монахи. Это было не то, что он
искал, достаточно было только взглянуть, чтобы
осознать это. С благодарностью приняв
предложение переночевать у них, он лег на скамью
из неотесанного дерева и впервые за время своего
восхождения уснул спокойно. По дороге сюда он уже
пару раз спал в палатке, но, как горожанин и по
духу, и по жизни, он спал спокойно только под крышей дома. Утром монахи,
помолившись, сели завтракать.
Несколько из них сносно говорили на
английском и расспрашивали его о жизни внизу, о
нем самом и цели его путешествия. Он не стал скрывать ничего.
Монахи, покачав головами, не сообщили ему ничего
нового.
Оставшись
один в обеденной зале, одновременно служившей и
гостиной, он задумался о том, что ему делать
дальше. Внезапно дверь отворилась, и вошедший
монах приставил палец к рту. «Я помогу тебе, –
сказал он, с трудом подбирая русские слова. – Иди
по плато до конца, там увидишь спуск, ищи козью
тропу и иди по ней до ручья, а дальше как Б-г даст».
Монах поклонился и вышел. Да он же на
старославянском говорил, сообразил он и, быстро
собравшись, зашел в келью старшего монаха,
сердечно поблагодарил его за гостеприимство,
сказав, что попробует подняться еще немного выше,
а потом, наверное, пойдет вниз. Получив
благословение, он ушел.
Ручей был
незамерзающим и журчал меж камней, издавая
совершенно неестественные для этих мест звуки.
Он разбил палатку и развел костер. На вторую ночь к костру, у
которого он сидел, подошел человек в черной рясе.
«Пойдем», – просто сказал он. Начав было сборы, он
увидел в глазах монаха презрение и, бросив все,
ответил: «Я готов». Шли недолго, или так
показалось, но за горой или горами, он это так и не
понял, стояло несколько каменных построек.
Вокруг ходили люди в рясах. Его поместили в одной
из комнат, и он, едва коснувшись головой скамьи,
уснул. Проснувшись, он увидел монаха, сидящего у
своего изголовья. «Пойдем», – снова услышал он и
удивился, так как голос звучал внутри его. В
трапезной по краям сидели монахи и ждали его. Его
посадили в центр и попросили помолчать. Сидя, он
думал обо всем, пытался объяснить и понять себя,
размышлял, счастлив он или нет, но в любом случае
он нашел то, что хотел. Но что дальше? Бдение
прекратилось внезапно, все монахи разом встали и
вышли, остался лишь настоятель. «Мы не можем тебе помочь
обрести спокойствие, о котором ты мечтаешь. Здесь
ты можешь остаться на два дня, потом должен уйти.
У тебя есть два пути, первый – обратно в мир,
второй – в скит. Сообщив решение, настоятель
поклонился и вышел. Оставшись
один, в замешательстве, он вернулся в отведенную
ему комнату. После ужина к нему снова пришел
монах, который привел его сюда и сказал:
«Спрашивай все что хочешь о том, что было, есть и
будет». Говорили всю ночь, а утром, чуть только
забрезжил свет, не дожидаясь утренней трапезы, он
вышел на дорогу. Путь, как ему объяснили,
неблизкий, но достижимый. Цель жизни стала ему
ясна, и он с легким сердцем тронулся в путь.
В
библиотеке было сумрачно, столы с читающей
публикой, освещенные настольными лампами,
казались островками в океане.
Он заказал пару книг, одну – по парусному
оснащению яхт, другую – о
путешествии какого-то англичанина в Тибет.
«Пожалуйста, читайте по одной книге, таковы у нас
правила, – сообщила библиотекарь. – Будете
выбирать?»
Он
обернулся и посмотрел в окно, город, как всегда,
был шумным и суетливым. Ему захотелось пойти,
выпить кофе на воздухе, он вспомнил, что хотел
зайти в книжный магазин, взять книжку для внука.
Пожав плечами, он выбрал...
