Васильки
...Я люблю сказал мне ты
И это слышали в саду цветы
Я прощу, а вдруг цветы Простить не смогут никогда... Манчестер - Ливерпуль (Л.Дербенев)
|
Гости за стеной
так орали, что у кошки сделалась мигрень и она
ушла гулять в сад. «Ну, скоро они?» – прошептала
невеста, готовясь стать женой. «Не думаю», –
усомнился жених, мечтая поскорей стать мужем.
Когда мы уходили, на столах оставалось еще
бутылок пять, не меньше. Да Васька, наверно,
заначил штуки три-четыре. Им еще часа на два
хватит. «Боже мой, – пролепетала она, – я столько
не выдержу. Может, пойдем спать к маме?» «Ты
думаешь, там тихо? – усомнился он. – Один твой
отчим что стоит, забодает в конец». «Ах, –
вздохнула она, – что правда то правда, его
привычка просыпаться в самое неподходящее время
и ходить по дому, разыскивая свои вещи, просто
ужасна». «А если к твоей бабке?» – предложил он.
«На печи, что ли?» – прыснула она в фату. «Ну
почему на печи? На полу можно постелить. А бабку
пошлем к матери. Такой». «Чьей матери?» –
удивилась она. «К твоей, твоей, – успокоил он. –
Пошли», – подытожил он и, решительно распахнув
окно, вылез из дома. Аккуратно взяв за талию, он
потянул и вытащил ее из окна. Прижав невесту к
себе, прямо на руках он понес ее к бабушке. Благо
это чуть наискосок, всего-то пара минут ходу. В
окне дома горел свет. «Смотри, не спит старая», –
удивился он и поставил свое сокровище на крыльцо.
Дверь была открыта, в избе натоплено. Бабка
сидела за столом и чистила картошку. «Пришли, –
ласково сказала она, увидев молодоженов. – Я уже
и постелила. Ты, дитятко, залей картошку водой,
утром сварим, а я, пожалуй, к Тоне пойду». И
сгинула. Вмиг, будто растворилась в воздухе.
Жениху не
терпелось, но невеста не спешила. Придирчиво
осмотрела постель, поправила подушки… и тихо
засмеялась. «Ты чего?» – удивился он. «Так», –
улыбнулась она в ответ и взяла в руки стоящий
прямо на полу стакан с букетом цветов. «Ландыши,
сейчас!» – поразился он. «Это васильки», –
поправила она и провела над цветами рукой. «Ну
точно, – запнулся он, – конечно, васильки.
Пригрезилось».
Он снова начал
настойчиво приставать, пытаясь раздеть ее. Она
покраснела, зажмурилась, но помогать не стала.
Желание, и без того переполнявшее его, стало
просто бешеным. Он хотел было просто содрать с
нее и фату, и все остальное. Но, что-то удержало
его. На удивление, все снялось и быстро, и
аккуратно.
Запах цветов и
ее близость быстро привели его к цели. Она,
бесспорно, была девственна, что в деревне было
редкостью. Теперь он знал это доподлинно.
«Знаешь, я так
тебя люблю», – ласково шептал он… «Знаю», – еле
слышно отвечала она. «Я тебя никогда не брошу», –
продолжал он… «Не сможешь», – шептала она. «А
если встречу другую, еще красивей, и уйду к ней?»
– игриво предположил он. «Тогда умрешь», –
спокойно ответила она. «Неужели убьешь меня?» –
удивился он силе ее чувств. «Я? Нет. Они, –
показала она на цветы. – Это они не простят...» –
«Да их уже через неделю не будет, высохнут, и нет
их». – «Это не так, умирая, они передадут все
другим». – «И как они убьют меня, отравят?» – «Не
знаю, – замялась она, – давай не будем об этом в
нашу первую ночь». Он усмехнулся: «Конечно, не
будем». Видя его недоверчивое выражение, она
протянула руку и провела ей над цветами. Свеча
мигнула, и тень от цветов на стене начала
увеличиваться, пока не заняла всю стену. Он
физически почувствовал, как тень потянулась к
нему, и инстинктивно прижался к ней. Она
вздрогнула и махнула рукой, тень пропала, стало
слышно, как трещит свеча. «Ведьма», – усмехнулся
он. «Ведьма не ведьма, но кое-что от бабушки
переняла. Спи, любимый», – и поцеловав его в лоб,
легонько толкнула. Он мягко опустился на подушку,
уже спящим.
Придирчиво
оглядывая свою еще не утратившую
привлекательности шевелюру, он увидел седые
волосы: «Рановато что-то, всего-то сорок пять
стукнуло. Хотя это как посмотреть, жена, дети,
работы на МТМ невпроворот, да еще Зинка… Зинка»,
– эта мысль уколола его как игла. Она влезла в его
работу, компанию его друзей, а вчера еще и в
постель. «Это я зря, – устыдился он. – А впрочем,
пусть идет как идет». Жена была на ферме, и,
собравшись, он спокойно пошел на работу. В
кабинете, на столе, среди бумаг, он увидел стакан
с цветами. «Надежда, – крикнул он в открытую
дверь, – в мой кабинет кто заходил?» «Зинка была,
– бумаги на подпись принесла, – отозвалась та. –
А что, взяла со стола что?» «Да нет, просто бумаги
переложены, – ответил он и взял в руки цветы. –
Надо же, васильки притащила. Васильки? Васильки».
Картина первой брачной ночи встала перед ним
ярко, как наяву. «Ну значит, помирать пора, –
усмехнулся он, – раз не простят». Открыв окно, он
выплеснул воду вместе с цветами во двор. Через
четверть часа зашедшая в кабинет нарядчица
обнаружила его лежащим на полу. Врачи в районной
больнице поставили диагноз «микроинсульт».
Вечером, когда
соседка забежала на минуту, то обнаружила, что
хозяйка собирает вещи. Дети, сын и дочь, уже
одетые стояли рядом. «Вы это куда на ночь глядя, в
район, что ли, поближе к больнице?» – «В район, –
тихо ответила она. – Передай председателю, что с
мужем все будет в порядке, через неделю вернется.
А ему скажи, что они простили его». «Кто простил?»
– не поняла соседка. «Он знает, я просила их, и они
простили». И взяв в руки чемодан и сумку, она
вышла с детьми из дома.
Он вернулся
домой через неделю, председатель по такому
случаю даже машину за ним послал. Войдя в дом, он,
опешив, сел на стул. Дом стоял тихий и сиротливый.
«Ушла, значит». В дверь постучали. Вошла соседка
и, увидев его, радостно затараторила. Но, взглянув
на его осунувшееся лицо, подалась назад. Только
взявшись за дверь, вспомнила: «Они простили
тебя». «Кто, – не понял он, – дети?» «Не знаю, жена
твоя велела сказать, мол, она попросила, и они
простили». «Ясно, – выдавил он. – А куда ушла, не
сказала?» «Нет, вроде в район, а может, еще куда,
поспрошай у родни», – и выскочив в сени,
захлопнула дверь.
В сентябре в
совхоз приехали шефы, как всегда, их распределили
на зерносклад, ферму и в цех травяной муки.
Вечером они отметили начало полевого сезона и
пошли купаться на реку. На другом берегу реки
бесцельно бродил мужик, что-то выискивая в траве.
Глядя на его поношенный вид, можно было сразу
определить, что это не передовик производства.
Позже по этому поводу даже пошутили отдельным
тостом. Наутро, когда в столовой невзначай
спросили у местных о мужике, то наткнулись на
стену отчуждения. Только Зинка из конторы, зайдя
в перерыв на зерносклад, рассказала о брошенном
женою муже и его причуде – собирать васильки…