Самолет набрал
высоту легко, что для такой развалины было весьма
непросто, и я, успокоившись, поставив на
автопилот, начал заполнять бортовой журнал.
Погода в зоне посадки была премерзкая, но для
этого типа самолетов вполне допустимая. Глядя
на темные, опухшие от впитанной воды тучи, я чуть
не задремал.
Самолет, дав
немного отдохнуть, начал напоминать о себе.
Сначала начала мигать пожарная сигнализация
правого двигателя. Я уже давно знал эту придурь и
даже не стал глядеть в иллюминатор, с правым все
нормально, где-то коротит электронику. Потом
начали отключаться системы навигации и
радиосвязи, но поскольку это бывало частенько, да
и устранялось легко, то не вызвало ни малейших
опасений. Хуже стало уже на подлете, шасси не
выходило. Посадив сопливого второго за штурвал,
я спустился в технический люк и попробовал
ручной выпуск. Проблем с шасси раньше не
возникало, и проверку ручного выпуска давно не
делали. Сейчас это было некстати... Систему
заклинило напрочь. Я поплелся в кабину и доложил
КДП.
Мы ходили
кругами над запасным аэродромом еще час, жгли
горючее, чтобы при посадке на брюхо не
взорваться.
Посадка проходила спокойно, без
всхлипов и истерики, как в кабине, так и на КДП.
Если кто смотрел фильм «Экипаж», то может
вспомнить, как герои взлетали с горного
аэродрома. Разница только в том, что здесь мы
садились, это не кино, и мы не герои. В остальном
все очень похоже. Включить – не включается...
включить – не включается... Нас больше нет.