ТАК ЗА ТАК
Когда я
встал на лыжи, погода была еще терпимой. Но уже
чувствовалось, что задувший с вечера северный
ветер ночь потратил не зря. Снег стал жестким и
противно скрипел. Проверив взятый на всякий
случай компас и еще раз оглядевшись, я направился
к кромке леса.
Путь, по
здешним меркам недалекий, всего-то 30 километров,
но довольно неприятный. Особенно если учитывать
то, что по пути нужно перейти русла двух рек. Тем
не менее раньше, хоть и не в метель, я проделывал
этот путь несколько раз, и с попутчиками, и
самостоятельно.
Отойдя от
поселка, я сразу же потерял все ориентиры, что при
таком плотном снегопаде было не удивительно. Но закалка старого туриста и
компас на руке (а уж азимут-то я взять не забыл)
дали такой заряд уверенности, что плохие мысли
сами собой улетучились. Идя сквозь пелену снега,
я все прикидывал, с какими сложностями мне
придется столкнуться на месте. По сравнению с
этим трудности перехода казались просто
смешными. В маленьком поселке, конечном пункте
моего похода, я должен был принять роды.
Обычно, еще
за месяц, роженицы перебирались в город, поближе
к больнице, а в экстраординарных случаях к ним
направляли вертолет. Но сейчас случилось то, что
и должно было когда-то случиться. Понадеявшись на
авось, молодая женщина осталась в поселке,
наверное, мужа без присмотра оставлять не хотела.
Погода же вторую неделю стоит нелетная. Вот мне,
как ближайшему к ней врачу, и велено идти и
принимать роды на месте. Акушер из меня, конечно, никакой, ну
присутствовал на практике, ну экзамен сдавал… Но
личный-то опыт нулевой. Впрочем, какая разница,
если других нет.
До первой
речки я дошел бодро и, обругав сугробы
наметенного вдоль по руслу снега, начал
переползать на другой берег. Лед, конечно, уже
давно должен был окрепнуть, но проверять это не
хотелось. На другом берегу стоял девственный лес,
смотревшийся из-за плотного снегопада как
декорация к фантастическому триллеру.
Я брел в
этом безмолвии уже часа полтора, когда правая
лыжа зацепилась за торчащий из-под снега корень и
я упал. Снег залез за шиворот и начал таять,
напоминая, кто здесь хозяин. Поднявшись, я
оглядел лыжи, к счастью, они были целы. Страх я
ощутил позже, когда, собравшись продолжить путь,
решил взять азимут. Компас был разбит, очевидно,
падая, я ударил его. Пережив минутное оцепенение,
я медленно достал из внутреннего кармана куртки
сигареты и закурил. Вместе с сигаретным дымом в
голову начали идти хоть какие-то мысли. Конечно,
куда идти не ясно, ни дорога вперед, ни назад,
неизвестны, а следы уже замело снегом. Но я-то
здоров, относительно сыт, лыжи
целы, и помирать пока рановато.
Положение,
конечно было серьезным, но не безнадежным. Решил искать обратный путь,
до речки, она была где-то рядом. Затем вдоль берега, хоть
вверх, хоть вниз, до ближайшего жилья. Приняв это
решение, я сразу окреп духом. Дорога, конечно,
удлинялась, километров на пятьдесят, но была
посильна. Вот только роженица…
Докурив
сигарету, я уже потянулся к палкам, как вдруг
увидел в нескольких метрах от себя собаку. Она
внимательно смотрела на меня и молчала. Если бы я
выиграл в лотерею миллион, то обрадовался бы
меньше. «Ко мне, ко мне», – твердо, но ласково
позвал я. Она даже не шелохнулась. Посмотрев
внимательней, я как будто даже узнал ее. Да это же
собака из поселка, куда я и шел. Я уже имел
печальный опыт общения с ней, но сейчас было не до
старых счетов. «Домой, веди домой, в поселок!» –
не сдержавшись, закричал я, и собака затрусила в
лес. Я не заставил себя ждать и с резвостью,
которой от себя никак не ожидал, побежал следом.
Весь
дальнейший путь свелся к энергичной ходьбе и
напряженному слежению за собакой, которая, часто
оглядываясь, трусила впереди. Она исчезла из виду
тогда, когда я увидел выступающие из-за пелены
снега контуры поселка. Отдыхать было некогда, я
пришел вовремя. Женщины метались из дома в дом
как угорелые, и мне пришлось рявкнуть на них,
чтобы хоть как-то все упорядочить. Не дав всем
повода для сомнений, я начал решительно давать
распоряжения, которые исполнялись мгновенно, и
чувство уверенности в себе наполнило меня. Роды
прошли классически, как в учебнике.
Через пару
часов, поручив женщинам присматривать за
новоиспеченной мамашей и новорожденным сыном, я
вышел во двор, но тут же был найден счастливым
отцом, водружен на почетное место за столом, в
соседнем доме. Он был так счастлив, что, выбив с
меня обещание побыть в поселке еще пару дней на
случай непредвиденных осложнений, в ответ на любые вопросы
только мотал головой.
Когда поток
тостов за сына, мать, отца, меня лично и медицину в
целом стал иссякать, разговор потек более
непринужденно. Шок от похода и родов у меня почти
прошел, и лишь теперь постепенно до меня начало
доходить, что вместо стола я мог быть совсем в
другом месте. Перспектива брести по темному лесу
в неизвестном направлении как иголка уколола
меня. Мне стало страшно. «А где у вас дворняга
живет, ну та, которая постоянно отирается у
помойки возле столовой?» – спросил я, не
обращаясь ни к кому конкретно. Сидевший напротив
рыжий детина мотнул головой. Выдохнул как
отрубил: «Сдохла. Еще неделю назад: не могла
толком ощениться». «Два щенка только и выжило, –
вмешался в разговор, наконец-то обретший дар речи
папаша. – Моя баба до самого конца возилась с ней,
да что-то не заладилось. Щенков я в дом взял.
Одного себе оставлю, если хочешь, возьми
второго». «Хочу», – выдавил я из себя и,
почувствовав, что больше не в силах сдержаться,
вышел во двор. Метель еще бушевала, но на небе уже
начали проглядывать звезды.
Щенка я
назвал Рыжиком, его жизнерадостность просто
удивительна. В лес я без него не хожу, да и он
вроде бы не против...