Клад
Вывеска «Можем всё» меня зацепила. Я от природы
несколько недоверчив, и каждый раз, когда
встречаю всезнаек и могущих всё... буквально зверею. Это была
риелторская контора, и ноги сами завели меня
внутрь. Молодой человек, одетый во вполне
приличную «тройку», с галстуком, излучал
надежность и радушие. Не знаю, смутил ли его мой
пролетарский прикид или нет, но отнесся он ко мне
душевно. Когда первоначальная пауза уже стала
неуместна, я изложил суть дела: «Хочу построить
родовое гнездо, нужна земля, гектаров пять – десять. Но не в черте
города, а подальше, чтобы никто не путался под
ногами. Желательно иметь не далее чем в километре
железнодорожную станцию или тупик, чтобы можно
было подвозить стройматериалы. Ну и река
обязательна. Да, поскольку кредиты нынче дороги,
необходим клад». – «В
смысле?» – не понял
риелтор. Пожав плечами, я пояснил: «В покупаемой
мною земле должен быть клад». Надо отдать ему
должное, он не стушевался, а молча протянул мне
бланк заявки. Ну что же, раз так... Я не спеша
заполнил форму, упомянув в графе «особые условия» про клад. Обещав дать
предложения уже на следующей неделе, риелтор
распрощался, проводив меня до двери. Настроение
заметно поднялось, и я не спеша пошел домой.
Через неделю,
когда я и забыл про свой заказ, мне позвонила
секретарь риелторской конторы и согласовала
время встречи. Заинтригованный я пришел, даже без
опоздания, что бывает со мною крайне редко,
поскольку человек я жутко неорганизованный.
«Вот, – протянул мне мой
визави пухлую папку, – выбирайте».
«Надо же, целое дело сшил, –
изумился я, – ну и ну». В
папке было пять предложений. Разглядывая
описания и планы мест, я даже увлекся.
Безусловным фаворитом был участок за номером
четыре. По краю участка была река и остров на ней
входил в предлагаемую площадь. Лес тоже был
рядом. Станция была в полутора километрах и
проходила через деревню, а значит, был и магазин.
«Вот, – показал я свой
выбор, – а что с кладом?»
На мое удивление, риелтор достал из шкафа вторую
папку, в которой было десятка два бумаг – отчеты краевых
археологических экспедиций, газетные вырезки и
даже тексты радиопередач. «Все места находок
отмечены на карте», – уточнил риелтор. М-да,
выходило, что находки-клады, были по всему
периметру участка. «И еще, – закрепляя успех,
добавил он, – вот». И протянул мне
книгу-путеводитель. Открыв нужную страницу, он
указал на нужное место. Да-а-а, именно в этих
местах орудовала до революции шайка лихих
разбойничков, и, соответственно, клады просто
обязаны были быть. Глядя на сияющее лицо
риелтора, я задумался. Видя мою заминку, он решил
окончательно закрепить свой успех и положил
передо мною бумагу со стоимостью участка. Сто
тысяч рублей. Видя мое изумление, он пояснил.
Конкретно этот участок, да еще за двести
километров от города, вообще никому не нужен,
поэтому и сумма столь смешная. Можете построить
там хоть дворец, можно и Кремль отгрохать. «Это
да», – только-то и нашелся я. В голове было пусто,
и я молчал. Из ступора меня вывел вопрос: «Брать будете?» – «Буду, –
мрачно ответил я, – но сначала переговорю с женой
и своим банкиром». – «Отлично, – поддержал меня
риелтор, – буду ждать от вас звонка». Жена,
услышав от меня предложение по покупке участка в
тмутаракани, была так изумлена, что на полчаса
потеряла дар речи. Да я и не спешил.
В субботу,
запасшись парой бутылок водки и нехитрой
закусью, я собрался и выехал на место. Деревня,
судя по дымам из труб, была не совсем заброшенной.
Чтобы как-то сориентироваться, я зашел в магазин,
стоящий аккурат напротив станции, и
поинтересовался, кто из местных властей в
деревне живет. Оказалось, есть участковый. К нему
я и направился. Дом я нашел быстро и, не решаясь
войти во двор по причине злобного кобеля внутри,
постучал в ворота. Ждать пришлось не долго.
Участковый был в домашней одежде, и вид у него был
не радостный. Ни слова не говоря, я достал из
сумки бутылку и сообщил ему: «Поговорить
надо». Взбодрившись, он прикрикнул на кобеля и
пригласил меня в дом. К делу мы подошли в конце
первой бутылки. Я рассказал ему про участок,
который хочу купить, а также про клад. Из ступора
я вывел его только открытием второй бутылки и
разливом новой порции. Выпив, он снова оживился.
«От меня-то что хочешь?» – «Дело предлагаю», –
перешел я на шепот. «Ну тогда пойдем покурим за
баню, там у меня курилка для бесед имеется».
Говорили мы долго и ударили по рукам. Оставив
водку на опохмел участковому, я поспешил на
станцию, чтобы успеть на последнюю электричку.
Тянуть с
оформлением документов на участок я не стал. Взял
кредит в банке на пять лет с правом досрочного
погашения, внес деньги и стал землевладельцем.
Снова на участок я выбрался только через две
недели. Но на этот раз я обошел участкового
стороной, сразу отправившись на место. У реки
разбил палатку, развел костер и приготовил обед.
Поев, не спеша надул резиновую лодку и
переправился на остров. Может быть, со стороны
это смотрелось смешно, но я прочесал островок с
портативным миноискателем, выпрошенным на
выходные у одного чокнутого, которого я нашел
через друзей, а они через своих знакомых у их
приятеля. Смех смехом, но я оказался прав,
рассуждая: где еще
прятать деньги, как не на этом острове? Зарой их
где-нибудь под деревом – так
забудешь и не найдешь, а под приметным камнем – так другие найдут. Два
горшка с зелеными от старости монетами я нашел
довольно быстро. Было еще несколько «поклевок», но я уже устал и
решил оставить их на «закуску».
Вернувшись домой, я начал чистить и разглядывать
монеты. Вот так, с ходу, определить их ценность я
не мог. Поэтому начал поиск картинок в интернете.
Если коллекционеры не врали, то выходило, что я
уже в плюсе и могу вернуть кредит хоть сейчас.
Это, конечно, если удастся тихонько продать все
найденное добро.
Три месяца я
убил на связи с нумизматами из нашего и соседнего
города. Первые монеты я сбыл именно в соседнем
городе. На всякий случай. Дело это было хлопотным.
Во-первых, хотелось остаться в тени и не попасть в
поле зрения полиции и братков, ну а во-вторых
вброс на рынок большого количества монет мог
просто обрушить цены. Между делами я еще дважды
съездил на место. Дошерстил остров, что добавило
всего с десяток монет, и во второй раз отметился у
участкового. На этот раз мы с ним обсудили
подробный план действий и дату начала проекта.
Кроме того, я обтянул весь свой участок лентой, ну
такой, какой полиция обозначает места
происшествий, и развесил отпечатанные и
закатанные в полиэтилен таблички «Частная собственность».
Это жутко веселило участкового, но, будучи в душе
романтиком, он только кивал головой. Не знаю,
верил ли он в мою затею. На прощание мы
сфотографировались с ним на фоне трех, будто бы
найденных на участке, монет, которые
я пришел предъявить ему как представителю
местных властей. На следующей неделе я через
одного дальнего знакомого пустил слух, который
быстро достиг областной газеты. Репортер
нарисовался быстро. Я с удовольствием рассказал
ему и про участок, и про мое условие – клад, и
про найденные и сданные государству монеты, я и
справку предъявил, и фотографию с участковым. Как
я и предполагал, от меня репортер рванул к
риелтору и выбил из него информацию по моему
договору, включавшему особые условия, то есть
клад. Заметка получилась довольно большой.
Честно говоря, я думал, что я фотогеничнее, ну да
ладно. Теперь дело было за малым.
Первый сигнал от
участкового я получил уже через пару дней. Он
отзвонился и просил приехать не мешкая. Взяв
отгул, я поехал. В «обезьяннике» участка полиции
хмуро сидели трое. По их прикиду было ясно: черные копатели. Участковый
сухо поздоровался со мной и официально доложил:
«Вот эти трое рылись на вашем участке. Заявление
писать будете?» – «Ай-яй-яй, – сделал я
расстроенное выражение, – господа, господа, это
же частная собственность, я же везде таблички
развесил. Ну что же, будем оформлять заявление».
Сев писать заявление, я вслух спросил у
участкового: «А с ними что будет?» Участковый
пожал плечами: «Ну, во-первых, – изрек он, – по
закону, у меня есть до тридцати суток на
установление и проверку их личности, так что пока
посидят, подумают о своем поведении. Ну а потом
передам дело в районную прокуратуру, по
инстанции. Ну а те – тоже по инстанции передадут
все в городскую прокуратуру, по месту вашего
жительства, ну или в областную... я даже точно и не
скажу. Волокиты-то сколько...» – «Вот, – протянул
я ему заявление. – Пойду я, пожалуй, осмотрю свой
участок, нет ли там еще кого». – «Конечно, идите,
одобрил он». Отсутствовал я часа три. Вернувшись,
увидел накрытый, прямо в его кабинете, стол. «Дал
им позвонить друзьям, быстро подъехали, вот...
рассчитались». Он выложил на стол деньги. Десять
тысяч. Он уверенно разделил деньги пополам и
засунул свою долю в карман. Ну а я,
соответственно, свою. На работе все смеялись над
моим чудачеством: кто-то
принес газету с заметкой. Но начальник ко мне
подобрел и не возражал еще против пяти дней за
свой счет в течение месяца. На второй раз в
«обезьяннике» сидело уже две команды копателей,
далее их число то увеличивалось, то уменьшалось.
Дело уже шло к осени, когда число кладоискателей
упало до нуля, и я решил, что наконец-то отдохну.
Кредит я давно отдал, а монеты пока закопал за
баней на садовом участке тестя. На всякий случай.
Звонок
участкового вечером в пятницу меня совсем не
обрадовал. «Дело серьезное, – коротко заявил он,
– брось все и подъезжай. Заночуешь у меня».
Расспрашивать было глупо и, чертыхнувшись, я
оделся и поехал на вокзал. В участке было с
десяток местных мужиков с ружьями, а в
«обезьяннике» сидело шесть хмурых хлопцев в
приличных кожаных куртках. На столе у
участкового лежало два немецких шмайсера,
несколько гранат и пистолет. Видя мой испуг,
участковый ухмыльнулся: «Вот, вторглись на ваш
участок, в меня стреляли из автомата, убить
грозились, пишите заявление, а я сейчас буду
звонить своему начальству и в УФСБ области. Пусть
вызывают ОМОН». В «обезьяннике» что-то начали
кричать, и участковый отошел к ним. Когда он
вернулся, то, подмигнув мне, громко сказал:
«Требуют телефон, чтобы позвонить родственникам.
Будто бы у одного из них отец крупный бизнесмен».
– «Да, – ответил я, – даже не знаю, что и сказать.
Я вот в фильмах видел: у
американцев дают позвонить перед арестом. А как у
нас по закону, даже и не знаю». – «Ладно, –
согласился участковый, – один
звонок можно, но только одному из их родителей».
Не прошло и полутора часов, как в участок вошел
хорошо одетый господин и вручил свою визитку адвоката. В «обезьяннике»
оживились и загалдели. Он сразу начал наступать
на участкового, сыпать фразами из Уголовного
кодекса и пугать участкового начальством. «Вот
что, друже, – оборвал его тот, – вот оружие,
которое у них отобрали, оно с отпечатками их
пальцев. Они в меня стреляли, хорошо, что не
попали, да и мужики, услышав стрельбу, подоспели».
– «А что это за люди?» – осведомился адвокат.
«Это члены местной добровольной народной
дружины, за вашей спиной, на стене, висит список. У
каждого есть охотничий билет. Еще вопросы есть?
Вот и хорошо, тогда я продолжу. Сейчас я звоню
дежурному УФСБ, пусть высылает сюда автозак и
сопровождение. Пусть разбираются, дело
серьезное, покушение на убийство офицера
полиции, причем во время исполнения своих
обязанностей, нарушение прав частной
собственности. Да, думаю, еще будет букет
нарушений, еще неизвестно, что висит на этих
автоматах и пистолете». – «А
вы уверены, – осторожно начал адвокат, – что они
не держали это оружие, когда оно уже было на вашем
столе?» – «Уверен, – ответил участковый. – Они и
стрелять-то в меня начали, когда я их
сфотографировал. Кстати, фотоаппарат у меня
пленочный, а не цифровой, так что подделка
исключается». – «Можно я с ними переговорю?» –
попросил адвокат. «Да еще успеете, наговоритесь
завтра в СИЗО УФСБ». Кивнув мне, он вышел
покурить. Я уже собрался выйти, как увидел, что
адвокат шмыгнул за ним и... решил
им не мешать. Говорили он долго, минут двадцать,
не меньше. Участковый дал адвокату поговорить с
арестантами, его мат был слышен даже из-за дверей.
Выйдя на улицу, он только процедил сквозь зубы:
«Что поделать – профессия
такая, мразь защищать». Достав мобильный, он
позвонил. Поскольку он не настаивал, то мы курили
и слушали его разговор. «Дело серьезное, –
втолковывал он кому-то, – нет-нет, Б-же упаси, все
нужно решить исключительно полюбовно. Да-да, это
значительно хуже, чем в прошлый раз, – выйдя из
себя, он заорал в телефон: – А два шмайсера и
гранаты не хотите? А то, что в участкового
стреляли, что, побоку?» Очевидно, разговор вошел в
более конструктивное русло, и он эзоповым языком
стал давать советы. Машина подошла через час, как
они так быстро доехали – ума
не приложу. Из машины вышли два здоровенных бугая
и начали цеплять участкового. Но адвокат их резко
одернул, забрал у них портфель и передал его мне.
«Подержите пока, пожалуйста. Будьте добры,
передайте арестантов вот этим господам, а оружие
попрошу вас утилизировать самостоятельно».
Поколебавшись, участковый открыл «обезьянник».
Увидев приехавших, арестанты не обрадовались и
жались за решеткой. «На выход, в машину», –
скомандовал один из бугаев. Второй пошел
забирать джип, на котором приехали
кладоискатели. Когда они уехали, адвокат забрал у
меня портфель и передал его участковому. «Вот,
извините уж, что так получилось. И не
беспокойтесь, больше эти козлы вас не потревожат.
Это у них уже не первое приключение, но в прошлые
разы обошлось без стрельбы. Думаю, через неделю
родители разгонят их по заграничным колледжам,
так что будет тихо». Распрощавшись, он ушел.
Открыв портфель, мы обнаружили деньги, сто тысяч.
Баксов. «Ну что же, спокойно резюмировал
участковый, – давай делить». «Шестьдесят на
сорок, – предложил я, – в тебя стреляли». –
«Согласен, – улыбаясь, ответил он. – Кстати, тут
ко мне один тип обратился. Хочет перекупить у
тебя участок, что скажешь?» – «Сто тысяч – официальная стоимость
участка – мои, все, что свыше, – тебе», ответил я. «Вот и
ладушки, завтра все и оформим. Пойдем отметим это
дело».
Риелтор смотрел
на меня с удивлением и досадой: «Сделки мы не
отменяем». – «А я и не
прошу отменить, – успокоил я его. – Тот участок я
продал. Хочу оформить новый заказ, на участок под
родовое имение. С кладом».