ТРЕУГОЛЬНИК.
Институт
океанологии изнутри обыден, как жилконтора, без
малейшего оттенка романтики. Секретарь глазела
на меня, как на ископаемого моллюска, и пока я
излагал ей свое дело, она кивала головой,
размышляя, к кому бы меня отфутболить. Тем не
менее мое предложение установить их аппаратуру
непрерывного слежения на моем кораблике и
попутно информировать меня о прогнозах штормов и
цунами было для них столь заманчивым, что
затребованные мною продукты питания, некоторые
материалы и механизмы (которые я не смог найти на
свалках) были обещаны. Оставалось последнее
организационное мероприятие – поиск спутницы. А
что, я не человек, что ли? Торчать в море, пусть и
по собственной воле, без возможности
перекинуться парой слов – это уж слишком, даже
для меня.
Объявление,
которое я дал в несколько газет, было просто и
лаконично. Я даже не ожидал, что количество
сумасшедших баб столь велико. Всего мне
поступило более сотни встречных предложений,
около десятка из которых я счел более или менее
приемлемыми. В основном это были брошенные
женщины в районе сорока лет, которые так и не
смирились с изменой, и им было все равно. Изучение
фотографий и автобиографических данных
уменьшило число кандидаток до двух. Из двух
фотографий я, зажмурившись, вытащил одну и...
послал ей телеграмму.
Нотариус
засвидетельствовал, что мы добровольно идем в
плавание с исследовательскими целями и можем
погибнуть. При этом другая сторона заранее
освобождалась от всякой ответственности.
Плавание
откладывалось почти месяц, пока головастики, так
я назвал для себя океанографов, подыскивали нам
подходящий тайфун. Тайфун, с ласковым названием
«Долли» зародился у берегов Японии и пошел в нашу
сторону. Отчалив без излишней помпы, мы пошли в
открытое море. Одним из пунктов нашего
соглашения с институтом был постоянный канал
связи с интернетом. И теперь мы с Мелис, так звали
мою спутницу, могли ежедневно наблюдать на
экране компьютера, как «Долли» движется в нашу
сторону. Между тем в моей жизни происходили сразу
два события, причем одновременно. Первое – я стал
знаменит. Не знаю, кто первым запустил в интернет
сообщение о нас и цели нашего плавания, но наш
ящик электронной почты был постоянно переполнен,
и, если бы не Мелис, я бы, наверное, просто
отключил его. В виртуальном мире уже заключали
пари на предмет нашей жизни и смерти, рождения
детей после плавания и вообще на различные
события, придумать которые, на мой взгляд, можно,
только порядком обкурившись травки.
Одна из
букмекерских контор направила нам предложение –
участвовать в пари как посторонняя личность,
которой они дали имя – Джон, и поставила за нас
тысячу баксов. Ставить деньги на свою жизнь – это
занятие хоть и страшное, но довольно прибыльное.
Пока жив, конечно. Второе же событие,
перевернувшее меня, – это поведение Мелис. Хотя я
и предполагал некий всплеск сексуальной
активности накануне вхождения в тайфун, но
такое… предположить было трудно. Она как с цепи
сорвалась, и предлагаемые ею позы и все остальное
было столь причудливо, сколь и приятно. В общем,
скучно не было.
Близость
тайфуна мы почувствовали сразу, погода
переменилась очень быстро, и тревожное ожидание
воцарилось на некоторое время. Проверив
связь и убедившись, что институт получает
непрерывную картинку с видеокамер,
установленных в разных местах, а также, что все
приборы работают штатно, мы спустились вниз и
задраили все люки. Дальнейшие несколько дней, по
моим подсчетам, нам предстояло прожить лежа.
Нас мотало, как
песчинку, и если бы мы не были крепко пристегнуты,
то наверняка размазало бы по стенкам. Даже думать
было трудновато, а уж что творилось в желудке,
лучше и не рассказывать. Тем не менее мы были живы
и иногда выходили на связь с институтом. В
сущности, сама процедура связи была
автоматизирована настолько, что, дотянувшись до
нужной кнопки, я нажимал ее, а дальше все шло без
моего участия, я только говорил в микрофон, так
как при такой качке о работе с клавиатурой
приходилось забыть. Головастики были счастливы,
из пяти установленных на палубе камер вышла из
строя только одна, приборы были целы, и
информация шла потоком. Я же, выдавив из себя
стандартное «у нас все нормально», отключался на
час, а иногда и больше. Единственное, что меня
отвлекало от действительности в эти минуты, так
это тотализатор на нашу жизнь.
Я связывался с
букмекерами ежедневно и ставил от имени Джона
все деньги на нашу жизнь и продолжал богатеть. Я
думаю, и они, глядя на мои ставки, делали то же
самое. А иначе зачем им все это? Эта мысль пришла
ко мне внезапно, удивив
своей простотой, тем не менее поставила в тупик
моральной стороной дела. Но, порассуждав немного,
я пришел к железному выводу, что, пока
вероятность нашей гибели больше пятидесяти
процентов, вопросы морали в игре неуместны. Я
поставил все деньги на то, что одна из камер
выйдет из строя на третий день вхождения в зону
тайфуна. Насколько я мог судить потом из
результатов розыгрыша, победил Джон, то бишь я,
некто Сэм (догадываюсь, кто это) и еще пара,
очевидно, случайных людей. Отключить камеру было
делом нехитрым, так как провод проходил в зоне
досягаемости руки. Я просто оборвал его на третий
день, ближе к вечеру. Представляю, как Сэм, увидев
пропажу картинки на мониторе, облегченно
вздохнул. Что делать, такова жизнь.
Мы прошли всю
зону тайфуна и... остались живы.
Дотащившись до
ближайшего порта, а сказать, что мы шли, язык не
поворачивался, мы были просто ошарашены нашей
бешеной популярностью. Журналисты
лезли во все окна и смотрели нам в рот во время
ланча. Головастики же уже более серьезно
предлагали нам продолжить исследования
тайфунов.
Единственная
толковая встреча была с прилетевшим по этому
случаю главой букмекерской конторы. Поговорив
без лишних сантиментов, мы пришли к обоюдно
выгодному соглашению по продолжению
сотрудничества. Я заявил о своем желании идти
далее, в Бермудский треугольник, и разобраться
там со всякой чертовщиной. Теперь желающих
участвовать в исследованиях было значительно
больше. Да и ученые устроили что-то вроде тендера
на размещение аппаратуры в разных местах моего
кораблика. Вот только Мелис, разбогатев, не
хотела искушать судьбу еще раз. Да я и не
настаивал, а просто достал адрес второй, ранее
отобранной мною претендентки... Сюзанна
прилетела уже на следующий день. Оказывается, она
надеялась на это и почти полгода занималась на
курсах в яхт-клубе, что было весьма кстати. Для
разнообразия я взял и третьего члена экипажа,
кошку, нареченную мною Муркой. Я нашел ее на
портовой помойке и заключил с ней джентльменское
соглашение. Рекламодатели просто завалили меня
кошачьим кормом, в свою очередь я позволил им
написать на борту то, что они хотели.
Отчалили мы
ранним утром под зевки журналистов и прибрежный
туман. Сам переход до зоны, как мы окрестили
Бермудский треугольник, был ничем, кроме секса,
не примечателен. Сюзи тоже оказалась большой
выдумщицей и трепала меня как хотела. Время
летело, как тучи во время шторма. Погода в зоне
была прекрасная, и мы потихоньку бороздили воды
туда-обратно, туда-обратно. Скука неимоверная.
Прошла почти неделя, как мы были на месте, и
ставки на всевозможные случаи стали падать, пока
вовсе не опустились до ноля.
Ночью я
проснулся от истошного воя кошки. Мурка металась
по кубрику и выла. Я почему-то ей сразу поверил,
кошка не прибор, чувствует все заранее. Первое,
что я сделал, – это связался со своим букмекером
и сделал распоряжения. Затем сообщил
головастикам о Муркином поведении. В общем,
напряг всех, кого мог. А что, пусть работают.
Рассвело, и, хотя я ничего необычного не видел,
головастики предупредили меня, что уровень
океана начинает понижаться, они видели это со
спутника. Их сообщения я тут же дублировал
букмекеру по электронной почте, чтобы размышлял,
на какие события ставить. Сюзанна была
встревожена, но испуга не показывала, за что я ей
был благодарен, так как боюсь женских истерик. К
полдню мы и сами без приборов увидели, что линия
горизонта приблизилась к нам так сильно, что и
идиоту стало бы ясно, что мы во впадине. По совету
головастиков, мы провели подготовку яхты, как к
шторму: задраили кубрик и пристегнулись ремнями.
Мурка залезла между мною и Сюзаннной и тряслась,
как лист тополя на сильном ветру. Несколько раз
мы слышали, как над нами что-то пролетало, но
ничего толком не видели. Сюзаннне вдруг
загорелось заняться любовью, безотлагательно.
Хмыкнув, я согласился. А почему, собственно
говоря, не разрядиться, пока не настал
апокалипсис? Мурку мы определили в шкаф и далее
под ее надсадное мяуканье занялись делом. В целом
получилось неплохо, хотя выбросить из головы
ситуацию так и не удалось. Яхту начало трясти
мелкой дрожью, создавая иллюзию, что вот-вот она
просто рассыплется. Выглянув в иллюминатор, я
едва не чокнулся, мне показалось, что мы внутри
огромного водоворота, но более всего меня
поразила тишина. Попытки включить связь
оказались тщетными. «Очевидно, и впрямь здесь
какая-то чертовщина есть», – подумал я. Сюзи
начала трястись, и, чтобы не доводить дело до
срыва, я дал ей отхлебнуть из фляжки виски. Сам я
тоже не отставал и после двукратного повторения
процедуры наконец-то почувствовал нечто, похожее
на спокойствие. А что, даже если нет радиосвязи,
то все показания все равно пишутся на пленку,
исправить ситуацию я не могу, так что... спать,
спать и спать. Перед тем как заснуть, я решил
сделать, возможно, последнее доброе дело на этом
свете, я достал Мурку из шкафа и, посмотрев в ее
печальные глаза, засунул ее себе за пазуху.
Сон был цветным
и приятным. В сущности, это был даже не один сон, а
мозаика из мелких сюжетов. Я и припомнить-то не
могу, что снилось, помню только, что было красиво
и легко. Очнулся я оттого, что Мурка начала выбираться
из куртки, царапая меня. Качки вроде бы не
чувствовалось, и я осторожно выглянул в
иллюминатор. Море как море, небо затянуто тучами,
ничего необычного. Связь
восстановилась сама собой, и я перегнал ленту с
записями в институт.
Обратный
переход был спокойным, без всяких эксцессов. Букмекер
порадовал меня почти миллионным состоянием.
Головастики же засыпали вопросами о том, где мы с
Сюзи были во время погружения в воронку. На
видеопленке было видно, что мы с Сюзи ходили по
палубе и крепили снасти. Странно.
Прошла неделя,
как мы добрались до порта. Здесь-то меня и застала
телеграмма от Мелис. Она сообщала, что выходит за
меня замуж. Сюзанне эта телеграмма не
понравилась, поскольку она вынесла аналогичный
вердикт. Мне кажется, что единственная,
по-настоящему порядочная дама, которая не ставит
мне условий и не заявляет права собственности на
мою шкуру, – Мурка.