ТРЕУГОЛЬНИК.

  Мой кораблик, если его рассматривать издалека, напоминает груду, скрепленного между собой мусора. Тем не менее я берусь утверждать, что это не так. Конечно, для его постройки я материалов практически не покупал, а брал их именно там, откуда люди и думали, но каждая деталь и узел были на своем месте. Просто цели, которые я преследовал, были несколько иные, чем просто плыть из точки «А» в точку «Б». Если бы столь простые желания руководили мною, тогда бы я вылизал свой кораблик так, что он выглядел бы как игрушка. Но я хотел пройти сквозь тайфун, поглазеть на цунами и пожить в районе Бермудского треугольника. Возможно, я и выгляжу полным идиотом, но это я вполне серьезно. Считаю, что это занятие ничуть не более убийственное, чем, к примеру, идти воевать наемником или прыгать с парашютом сотни раз. Свой дредноут я придумал сам. Всякие там математические расчеты, за исключением простейших, я не собирался делать, считая их никчемными. Если бы это стоило чего-либо, так корабли не тонули бы. Полагаясь исключительно на здравый смысл, я лепил мое суденышко, перебирая в уме все мыслимые и немыслимые ситуации. И в уме же, борясь с ними, создавал системы противоборства. К моему удивлению, конечная конструкция корабля все же позволяла ему двигаться, и это обнадеживало.

Институт океанологии изнутри обыден, как жилконтора, без малейшего оттенка романтики. Секретарь глазела на меня, как на ископаемого моллюска, и пока я излагал ей свое дело, она кивала головой, размышляя, к кому бы меня отфутболить. Тем не менее мое предложение установить их аппаратуру непрерывного слежения на моем кораблике и попутно информировать меня о прогнозах штормов и цунами было для них столь заманчивым, что затребованные мною продукты питания, некоторые материалы и механизмы (которые я не смог найти на свалках) были обещаны. Оставалось последнее организационное мероприятие – поиск спутницы. А что, я не человек, что ли? Торчать в море, пусть и по собственной воле, без возможности перекинуться парой слов – это уж слишком, даже для меня.

Объявление, которое я дал в несколько газет, было просто и лаконично. Я даже не ожидал, что количество сумасшедших баб столь велико. Всего мне поступило более сотни встречных предложений, около десятка из которых я счел более или менее приемлемыми. В основном это были брошенные женщины в районе сорока лет, которые так и не смирились с изменой, и им было все равно. Изучение фотографий и автобиографических данных уменьшило число кандидаток до двух. Из двух фотографий я, зажмурившись, вытащил одну и... послал ей телеграмму.

Нотариус засвидетельствовал, что мы добровольно идем в плавание с исследовательскими целями и можем погибнуть. При этом другая сторона заранее освобождалась от всякой ответственности.

Плавание откладывалось почти месяц, пока головастики, так я назвал для себя океанографов, подыскивали нам подходящий тайфун. Тайфун, с ласковым названием «Долли» зародился у берегов Японии и пошел в нашу сторону. Отчалив без излишней помпы, мы пошли в открытое море. Одним из пунктов нашего соглашения с институтом был постоянный канал связи с интернетом. И теперь мы с Мелис, так звали мою спутницу, могли ежедневно наблюдать на экране компьютера, как «Долли» движется в нашу сторону. Между тем в моей жизни происходили сразу два события, причем одновременно. Первое – я стал знаменит. Не знаю, кто первым запустил в интернет сообщение о нас и цели нашего плавания, но наш ящик электронной почты был постоянно переполнен, и, если бы не Мелис, я бы, наверное, просто отключил его. В виртуальном мире уже заключали пари на предмет нашей жизни и смерти, рождения детей после плавания и вообще на различные события, придумать которые, на мой взгляд, можно, только порядком обкурившись травки.

Одна из букмекерских контор направила нам предложение – участвовать в пари как посторонняя личность, которой они дали имя – Джон, и поставила за нас тысячу баксов. Ставить деньги на свою жизнь – это занятие хоть и страшное, но довольно прибыльное. Пока жив, конечно. Второе же событие, перевернувшее меня, – это поведение Мелис. Хотя я и предполагал некий всплеск сексуальной активности накануне вхождения в тайфун, но такое… предположить было трудно. Она как с цепи сорвалась, и предлагаемые ею позы и все остальное было столь причудливо, сколь и приятно. В общем, скучно не было.

Близость тайфуна мы почувствовали сразу, погода переменилась очень быстро, и тревожное ожидание воцарилось на некоторое время. Проверив связь и убедившись, что институт получает непрерывную картинку с видеокамер, установленных в разных местах, а также, что все приборы работают штатно, мы спустились вниз и задраили все люки. Дальнейшие несколько дней, по моим подсчетам, нам предстояло прожить лежа.

Нас мотало, как песчинку, и если бы мы не были крепко пристегнуты, то наверняка размазало бы по стенкам. Даже думать было трудновато, а уж что творилось в желудке, лучше и не рассказывать. Тем не менее мы были живы и иногда выходили на связь с институтом. В сущности, сама процедура связи была автоматизирована настолько, что, дотянувшись до нужной кнопки, я нажимал ее, а дальше все шло без моего участия, я только говорил в микрофон, так как при такой качке о работе с клавиатурой приходилось забыть. Головастики были счастливы, из пяти установленных на палубе камер вышла из строя только одна, приборы были целы, и информация шла потоком. Я же, выдавив из себя стандартное «у нас все нормально», отключался на час, а иногда и больше. Единственное, что меня отвлекало от действительности в эти минуты, так это тотализатор на нашу жизнь.

Я связывался с букмекерами ежедневно и ставил от имени Джона все деньги на нашу жизнь и продолжал богатеть. Я думаю, и они, глядя на мои ставки, делали то же самое. А иначе зачем им все это? Эта мысль пришла ко мне внезапно, удивив своей простотой, тем не менее поставила в тупик моральной стороной дела. Но, порассуждав немного, я пришел к железному выводу, что, пока вероятность нашей гибели больше пятидесяти процентов, вопросы морали в игре неуместны. Я поставил все деньги на то, что одна из камер выйдет из строя на третий день вхождения в зону тайфуна. Насколько я мог судить потом из результатов розыгрыша, победил Джон, то бишь я, некто Сэм (догадываюсь, кто это) и еще пара, очевидно, случайных людей. Отключить камеру было делом нехитрым, так как провод проходил в зоне досягаемости руки. Я просто оборвал его на третий день, ближе к вечеру. Представляю, как Сэм, увидев пропажу картинки на мониторе, облегченно вздохнул. Что делать, такова жизнь.

Мы прошли всю зону тайфуна и... остались живы.

Дотащившись до ближайшего порта, а сказать, что мы шли, язык не поворачивался, мы были просто ошарашены нашей бешеной популярностью. Журналисты лезли во все окна и смотрели нам в рот во время ланча. Головастики же уже более серьезно предлагали нам продолжить исследования тайфунов.

Единственная толковая встреча была с прилетевшим по этому случаю главой букмекерской конторы. Поговорив без лишних сантиментов, мы пришли к обоюдно выгодному соглашению по продолжению сотрудничества. Я заявил о своем желании идти далее, в Бермудский треугольник, и разобраться там со всякой чертовщиной. Теперь желающих участвовать в исследованиях было значительно больше. Да и ученые устроили что-то вроде тендера на размещение аппаратуры в разных местах моего кораблика. Вот только Мелис, разбогатев, не хотела искушать судьбу еще раз. Да я и не настаивал, а просто достал адрес второй, ранее отобранной мною претендентки... Сюзанна прилетела уже на следующий день. Оказывается, она надеялась на это и почти полгода занималась на курсах в яхт-клубе, что было весьма кстати. Для разнообразия я взял и третьего члена экипажа, кошку, нареченную мною Муркой. Я нашел ее на портовой помойке и заключил с ней джентльменское соглашение. Рекламодатели просто завалили меня кошачьим кормом, в свою очередь я позволил им написать на борту то, что они хотели.

Отчалили мы ранним утром под зевки журналистов и прибрежный туман. Сам переход до зоны, как мы окрестили Бермудский треугольник, был ничем, кроме секса, не примечателен. Сюзи тоже оказалась большой выдумщицей и трепала меня как хотела. Время летело, как тучи во время шторма. Погода в зоне была прекрасная, и мы потихоньку бороздили воды туда-обратно, туда-обратно. Скука неимоверная. Прошла почти неделя, как мы были на месте, и ставки на всевозможные случаи стали падать, пока вовсе не опустились до ноля.

Ночью я проснулся от истошного воя кошки. Мурка металась по кубрику и выла. Я почему-то ей сразу поверил, кошка не прибор, чувствует все заранее. Первое, что я сделал, – это связался со своим букмекером и сделал распоряжения. Затем сообщил головастикам о Муркином поведении. В общем, напряг всех, кого мог. А что, пусть работают. Рассвело, и, хотя я ничего необычного не видел, головастики предупредили меня, что уровень океана начинает понижаться, они видели это со спутника. Их сообщения я тут же дублировал букмекеру по электронной почте, чтобы размышлял, на какие события ставить. Сюзанна была встревожена, но испуга не показывала, за что я ей был благодарен, так как боюсь женских истерик. К полдню мы и сами без приборов увидели, что линия горизонта приблизилась к нам так сильно, что и идиоту стало бы ясно, что мы во впадине. По совету головастиков, мы провели подготовку яхты, как к шторму: задраили кубрик и пристегнулись ремнями. Мурка залезла между мною и Сюзаннной и тряслась, как лист тополя на сильном ветру. Несколько раз мы слышали, как над нами что-то пролетало, но ничего толком не видели. Сюзаннне вдруг загорелось заняться любовью, безотлагательно. Хмыкнув, я согласился. А почему, собственно говоря, не разрядиться, пока не настал апокалипсис? Мурку мы определили в шкаф и далее под ее надсадное мяуканье занялись делом. В целом получилось неплохо, хотя выбросить из головы ситуацию так и не удалось. Яхту начало трясти мелкой дрожью, создавая иллюзию, что вот-вот она просто рассыплется. Выглянув в иллюминатор, я едва не чокнулся, мне показалось, что мы внутри огромного водоворота, но более всего меня поразила тишина. Попытки включить связь оказались тщетными. «Очевидно, и впрямь здесь какая-то чертовщина есть», – подумал я. Сюзи начала трястись, и, чтобы не доводить дело до срыва, я дал ей отхлебнуть из фляжки виски. Сам я тоже не отставал и после двукратного повторения процедуры наконец-то почувствовал нечто, похожее на спокойствие. А что, даже если нет радиосвязи, то все показания все равно пишутся на пленку, исправить ситуацию я не могу, так что... спать, спать и спать. Перед тем как заснуть, я решил сделать, возможно, последнее доброе дело на этом свете, я достал Мурку из шкафа и, посмотрев в ее печальные глаза, засунул ее себе за пазуху.

Сон был цветным и приятным. В сущности, это был даже не один сон, а мозаика из мелких сюжетов. Я и припомнить-то не могу, что снилось, помню только, что было красиво и легко. Очнулся я оттого, что Мурка начала выбираться из куртки, царапая меня. Качки вроде бы не чувствовалось, и я осторожно выглянул в иллюминатор. Море как море, небо затянуто тучами, ничего необычного. Связь восстановилась сама собой, и я перегнал ленту с записями в институт.

Обратный переход был спокойным, без всяких эксцессов. Букмекер порадовал меня почти миллионным состоянием. Головастики же засыпали вопросами о том, где мы с Сюзи были во время погружения в воронку. На видеопленке было видно, что мы с Сюзи ходили по палубе и крепили снасти. Странно.

Прошла неделя, как мы добрались до порта. Здесь-то меня и застала телеграмма от Мелис. Она сообщала, что выходит за меня замуж. Сюзанне эта телеграмма не понравилась, поскольку она вынесла аналогичный вердикт. Мне кажется, что единственная, по-настоящему порядочная дама, которая не ставит мне условий и не заявляет права собственности на мою шкуру, – Мурка.

Назад в Опусы...

Назад на Главную страницу