За чертой?
Кофе был
вкусным, и хотя в восточной манере есть свои
плюсы, обычно я пью растворимый, со сгущенкой.
«Сказать – значит обозначить, – подумал я. – А
какие конкретно плюсы-то?»
«Чушь какая-то
лезет в голову, – удивился я. – Что обозначать...
Откуда у меня этот высокопарный стиль?» И тут я
увидел их. Обеих. Они сидели прямо напротив входа
в кафе и, разговаривая, делали вид, что не
замечают меня. Так, интересно, как они узнали друг
о друге? Они же были из разных эпох. Моих,
естественно. Нинка было моей пассией в институте,
а Ольга, да нет, конечно, значительно позже, нас же
Толик познакомил. Ну да, она вообще была не
местная и жила в заводском общежитии. Щебечут,
словно старые подруги, а на меня ни взгляда.
Хорошо, что жена уткнулась в зеркало, губы
подкрашивает. Хоть какая-то польза от косметики.
Хм. Поддержу игру, я их тоже не знаю. Да они обе как
с Марса, вон и волосы красные. Было бы здорово на
макушке у одной из них выстричь что-нибудь,
гребень, например... Глупость какая-то,
ирреальность, тоже мне Сальвадор Дали. Слава Б-гу,
отошли от кафешки, жена так и не узнала, какие
неприятности могли быть. А собственно говоря,
какие? Ну, гулял с обеими, так ведь давно дело
было, лет десять прошло или даже больше. Нет, все
же неприятно. Из раздумья меня вывела жена –
почувствовав, что я ушел в себя, она начала
пощипывать за руку, это ее любимое занятие.
Живодерство какое-то. «Да, дорогая?»
«Вон та женщина,
в магазине напротив, похожа на твою маму», –
порадовала меня моя вторая половина. «Что ты
имеешь в виду, что, мама здесь?» Так и есть, стоило
только взглянуть, чтобы убедиться, это она. Я же
звонил ей вчера, она была дома, зачем она
прилетела сюда? Интересно, на каком она языке
говорит здесь?.. Языке?
Ну да, мы же
здесь как туристы. «Послушай, киска, это явно
кто-то другой, пошли отсюда, а?»
Ветерок с
запахом мяты немножко ободрил, и мне стало
смешно: встретить столько похожих людей в
туристической поездке за границей... Интересно,
что она все время оглядывается, неужели все еще
сомневается в маме? И рука дрожит. Во проняло!
Знал бы раньше, что она так впечатлительна, давно
бы отмочил какую-нибудь шутку с двойниками. Я-то
всегда считал ее толстокожей материалисткой. «Ну
что ты, дорогая, успокойся», – начал я и проследил
взглядом ее взгляд. Сергей. Ну точно он, даже
челюсть, в которую он когда-то въехал своим
пудовым кулачищем, заныла. Черт, или здесь съезд
двойников, или мне, нет, нам, срочно нужна
отдельная палата и санитар. «Знаешь что, пойдем
сюда», – и я, резко развернувшись, увлек ее в
боковую улочку. Через десять минут мы вышли к
реке и направились к лодочной станции. Сев в
лодку, я бодро выгреб на середину реки. Судя по
подавленному состоянию супруги, она еще не
пришла в себя. «Ну что, надеюсь, лодочник не наш
родственник?» «Сосед из третьего подъезда», –
выдавила она. «Не смешно», – подумал я и, перестав
грести, опустил руку в воду. Вода была реальна.
«Мы что, “того”, – жена покрутила пальцем у
виска, – вместе?» «Похоже на то», – констатировал
я. «А это все, – она театральным жестом обвела все
вокруг, – что?» «Возможно, и даже те небоскребы по
факту нарисованы на бумаге», – подыграл я. –
Тогда почему бы не попробовать разговорить
кого-нибудь из узнанных нами, а?»
Выдвинув столь
смелое предложение, я взялся за весла и,
развернув лодку, погреб к лодочной станции.
Лодочник уже сменился и не вызвал у нас никаких
воспоминаний. Мы пошли дальше, надеясь быстро
вернуться к кафе, но, похоже, что заблудились.
Вокруг сновали люди, и мы несколько раз пытались
их спросить о дороге в центр города, но они либо
действительно не понимали мой английский, либо...
кажется, они говорили на каком-то другом языке.
Выйдя на
середину площади, мы начали озираться в надежде
увидеть небоскребы и сориентироваться по ним.
Отсутствие небоскребов, ранее видимых
практически с любого места этого района, нас не
огорчило, а даже заинтриговало. На прилавке
газетного киоска лежали газеты и журналы, но, что
поразительно, мы не увидели ни одной даты, не
вспомнили таких названий газет и журналов и, что
самое странное, не определили язык. Буквы были
латинскими, но читалось все, как абракадабра.
Отойдя от киоска в сквер, мы присели на скамейку.
«Что с нами? – шепотом спросила жена. – Над нами,
что, кто-то экспериментирует?» «Все может быть,
но, скорее всего, у нас коллективная
галлюцинация», – предположил я. «Это опасно?» –
испугалась она. «А почему ты, собственно говоря,
шепчешь-то, боишься кого, интересно знать?» «А
куда мы пойдем? – продолжала шептать она.
Наверное, и гостиницы, где мы остановились, уже
нет?» «Снимем другую», – храбрился я. «А деньги,
какие здесь деньги? И, похоже, здесь не говорят на
английском. Может, обратимся в полицию?» «Что за
бредовое предложение, – испугался я. – Забудь
немедленно, хочешь провести день-другой в
полицейском обезьяннике?» – «Но ведь что-то
нужно делать?» Голос ее дрожал и с минуты на
минуту ожидался фонтан слез.
«Вот что, пошли,
есть у меня идейка». Бодро подхватив под руку, я
потащил ее в центр, по крайней мере, туда, где я
его предполагал. Центр города уже был другим,
более старым, что ли, хотя машины, снующие между
домов, были вполне современными. Кружа по району,
я напряженно искал церковь, любую, утром я видел
их до десятка, и, когда наконец увидел одну из них,
то чуть не вскрикнул. Но подойдя к ней, мы с ужасом
увидели, что она закрыта. Просто висел замок.
Амбарный и уже порядком заржавевший.
«Ничего-ничего, – бубнил я. – Продолжим поиски».
Мы уже обошли черт знает сколько кварталов и
убедились, что все встреченные нам заведения
культов закрыты: и церкви, и мечеть, и даже
кришнаитское.
Плечи жены уже
подрагивали в беззвучном плаче, когда я заметил
его. Ну, точно, это был еврей, их везде узнаешь,
хоть в Африке, хоть в Антарктиде. Он деловито
спешил куда-то в своем черном костюме и шляпе с
папкой под мышкой. «А ну, пошли», – и я увлек жену
в проулок, за ним. Мы довольно быстро догнали его
и шли за ним, как привязанные, пока он не вошел в
приземистое здание с непонятной вывеской. Мы
молча вошли за ним. В единственной комнате сидело
человек десять, в полутьме пересчитать их было
трудно, но, к счастью, на лавках, стоящих по бокам
комнаты, еще было место. Подойдя к одной из них, мы
сели. Воцарилась тишина, присутствующие смотрели
на нас с явным неодобрением. Тем не менее один из
них, наверное, старший по рангу, встал и подошел к
нам. Встав напротив, он начал всматриваться в
наши глаза, что-то бормотал и отвечал на реплики
присутствующих. Затем он положил мне на колени
книгу и жестом велел нам обоим положить на нее
руки. Он начал говорить какие-то слова, призывая
нас жестами повторять за ним. Мы, сначала
вполголоса, а потом все громче и громче нараспев
повторяли все, что он говорил. Наверное, это была
какая-то молитва, потому-то в конце он сказал:
«Амен». В голове мягко зашумело, свечи стали
расплываться и гаснуть...
«Что с ними,
доктор?» – «Пищевое отравление, правда, довольно
тяжелое, предполагаю, что это грибной соус, но
точнее буду знать только вечером, когда получу
результаты анализов, можете выставить претензию
к ресторану, я подпишу заключение и перешлю его к
вам в номер завтра утром. Полагаю, что они побудут
у нас еще пару дней. В общем-то, уже ничего
страшного нет, кризис миновал.» «Ну и хорошо, –
обрадовался руководитель группы, – до свиданья,
пойду успокою группу, а то все волнуются, не
сорвется ли экскурсия. Спасибо вам». И вяло
махнув рукой, он затрусил из палаты к выходу.